Так как мы братом не жили в Тукборо, то тамошние беды касались нас лишь слегка. Жирную Лалию мы не любили, но ничего серьезного против нее не вытворяли, отчасти жалея Пипина и его родителей, а отчасти потому, что у нас был совершенно другой объект для шалостей.

Когда мы приезжали к родственникам, то останавливались по большей части у Бунк-Норкинсов, живших тогда в Хоббитоне недалеко от Лаврового Куста. Меня это вполне устраивало, так как там была Салли. Из Хоббитона мы и совершали свои набеги то в Тукборо к дяде Паладину, то в Торбу-на-Круче, послушать рассказы дядюшки Бильбо и, если получится, потаращиться на его чудных посетителей вроде Гендальфа или гномов. Если же нужно было состроить кому-то пакость, то здесь выбор падал, прежде всего, на Лякошель-Торбинсов или Пескунсов. Однако Лякошели привлекали нас в этом смысле гораздо сильнее. Кого мы с детства терпеть не могли - так это Лобелию и ее отпрыска Лотто. Муж Лобелии был типичным подкаблучником и жил мозгами своей жены, посему привлекал нас лишь за компанию.

Ненавидели мы Лобелию взаимно. Она тоже не жаловала всех членов семейства Туков, особливо Бильбо. На самом-то деле она очень хотела заполучить его усадьбу, но это ей никак не удавалось. Лобелия - склочная и жадная дама. Она говорила про Туков, что у них в жилах течет «дурная кровь». Отчасти это относилось к тому, что с нашими родственниками довольно часто по хоббитским меркам случалось что-нибудь необычное. Частично же это выражение «дурная кровь» было продиктовано завистью и дурным характером самой Лобелии.

Всех младших Туков, в том числе и нас, не носивших эту прославленную фамилию, она называла не иначе как «туковыми отродьями» и опять же ссылалась на «дурную наследственность». Посему эта самая наследственность и требовала от нас не оставаться в долгу перед «старой вороной».

Что мы только не вытворяли: свежие коровьи лепешки ей на крыльцо подкладывали,  козлов ей в огород пускали, обстреливали Лотто из кустов колючками и грязью, привязывали к дверной ручке грабли и натянутые резинки с мокрыми тряпками, а также многое другое. Вот именно тогда то мы с Салли и научились не попадаться на проказах. Если надо было что-то сделать незаметно, то мы это тщательно планировали, осуществляли,  а потом вели себя, как будто мы ни о чем таком, ни слухом, ни духом.

И вот когда мы уже немного подросли, стало ясно, что Лотто Лякошель-Торбинс заглядывается ни на кого-нибудь, а на Гиацинту, старшую сестру Саламандры. Он почти каждый день приходил к их дому и под разными предлогами отвлекал девушку от домашней работы, что раздражало всех, а особенно саму Гиацинту.

Кстати сказать, у Лотто вся физиономия была в жутких прыщах, за что его подростки так мстительно и называли: «Лотто-прыщ», или даже просто «Прыщ». И вот однажды мы решили этого новоявленного ухажера разыграть, чтобы с одной стороны посмеяться, а с другой - избавить, наконец, от его назойливого внимания бедную Ги.

Мы выследили, когда он припрется к дому Бунк-Норкинсов, встали за кустами, как будто мы не знаем, что он там, и завели громкий разговор между собой.

- И на что только надеется этот Лотто со своей прыщавой физиономией, - говорила я.

- Ну да, Гиацинту уже и так вся молодежь дразнит из-за того, что ходит тут. Нет, чтобы сначала вывести прыщи, а потом уже и заглядываться на приличных девушек.

- А разве их можно вывести?

- Да ты что! Как, по-твоему, избавилась от прыщей наша кузина Сердолика? Ты же помнишь, какой кошмар у нее был на лице?

- Конечно. И как же?

- Ну… Она пошла ночью в камышовую топь… Там около трольего пригорка целебная грязь. Она разделась до нага, намазала этой грязью лицо и тело и полежала так с полчасика. После этого прыщи сразу подсыхать стали.

- А почему ночью?

- Ну, во-первых, кто же будет днем грязью-то мазаться? Мало ли кто пойдет мимо, а во-вторых, говорят воздух там ночью тоже целебный.

- А-а, не знала. Так ты говоришь, что этот способ точно помогает?

- Совершенно точно, хоть вот у Сердолики спроси…

Лотто нас естественно подслушал, и видимо решил, что действительно стоит сходить ночью в камышовую топь и вымазаться тамошней грязью. Впрочем, мы на это и рассчитывали, потому как подкараулили его ночью и поперлись за ним.

Когда он намазался и лег на бережку, я потихоньку стащила у него одежду, а потом Салька ее повесила на верхушку праздничного дерева. Лотто ни в жизнь туда без посторонней помощи не заберется. На следующий же день как раз начиналась ярмарка в Хоббитоне, так что мы про себя долго хихикали, представляя себе, как завтра обнаружится, чем украшено праздничное дерево. Однако даже мы всех событий предугадать не могли…

Лотто, отлежавши положенное время в грязи, встал и стал искать одежду: а ее то нет. Как он добирался не знаю, но факт состоит в том, что вышел он как раз к ферме Кудри севернее Переплетеня, которая всегда славилась своими курями.

И как раз когда он там оказался, Мальва Кудри, бабка Доры, она тогда еще жива была, вышла чего-то во двор. Бедняга Прыщ с перепугу забился в курятник, но это его не спасло, так как все куры переполошились, и старуха, разумеется, решила проверить, чем ее ненаглядные несушки так обеспокоены. Зашла она в курятник… И обрела там совершенного голого Лотто.

Крику было ужасть сколько, Мальва как, бывало, начнет голосить, ее вся округа слышит. Так она его просто отлупила, чем под руку попало, потом схватила за ухо и так до самого Хоббитона тащила, даже прикрыться ничем не дала. При этом она все время вопила:

- Вы только посмотрите, мои добрые хоббиты! Это ко мне, порядочной и честной вдове, бесстыдник этакий в голом виде в курятник залез! Всех кур моих перепугал!

В общем, старуха Мальва отконвоировала Лотто к его мамаше, но и этим дело не закончилось.

На следующий день, мэр Тополап под праздничным деревом стал объявлять об открытии ежегодной ярмарки в Хоббитоне. Народу собралось много, со всего Шира почитай пожаловали. А тут какой-то хоббитенок как завопит:

- Мама, мама, смотри: на дереве чьи-то портки висят!

Что тут началось, можете себе представить? Мальва Кудри пробилась к мэру и как завопит:

- Ах, он - бесстыдник! Мало того, что голиком ко мне в курятник залез, он еще и свое нижнее белье на праздничном дереве развесил! Эх, мало я ему всыпала!

В общем, после всех этих событий Лотто несколько месяцев из дому носа не казал. Лобелия, конечно, приходила к нашим родителям разбираться, но они, отсмеявшись, сказали, что никто ее сыночка насильно в камышовую топь не водил и в курятник Кудри голого не запихивал. Если он не способен сам разобраться в том, что услышит от других, то тут только он сам и виноват. Ну и потом, где доказательства, что он сам не врет. В общем, Лобелия ушла не солоно хлебавши. Мы же с Салькой теперь как мимо фермы Кудри проходим, так всегда эту историю вспоминаем, и, думаю, не только мы.